Мнения

«Это первая ступень к формированию общины»: социолог Анаит Антонян — о Лсаране

В прошлые выходные в подмосковном Виноградово прошла первая армянская образовательная конференция Лсаран. Член Оргкомитета Лсарана, социолог и HR директор фонда Buran Venture Capital Анаит Антонян по просьбе Barev Today поделилась своими впечатлениями. Получился текст не только о самой конференции, но и о том, почему у армян Москвы до сих пор не было единой общины и как она появляется на наших глазах.

Анаит Антонян. Фото: Анна Айвазян

Первый Лсаран прошел крайне успешно, такого количества людей мы сами не ожидали. Основное мое впечатление — это высокий уровень интеллектуальной напряженности во время сессий на Лсаране. Участники собирались послушать определенных лекторов, поспорить с ними, а также в кулуарах попробовать продолжить общение. Планка была задана высокая, и она поддерживалась в первую очередь участниками, поэтому на сессиях в массе своей люди старались ей следовать.

Меня поразило количество людей на Лсаране — я до сих пор не верю, что более 300 человек проехало 4 км от МКАД, чтобы пообщаться друг с другом. Это большая победа, так как в первый раз особенно сложно привлечь аудиторию, даже на интересные темы от известных личностей. Люди не склонны тратить много времени сразу и выезжать за город всей семьей — им легче посмотреть на фотографии мероприятия, и уже в следующий раз принять для себя решение ехать или нет. Мы как организаторы были нацелены именно на выездное мероприятие, где все могут отдохнуть от рутины. Поэтому, несмотря на многочисленные советы со стороны, вызов был принят, и мы упорно шли к цели – сделать выездную конференцию.

Вызов сделать выездную конференцию сложен не только логистически, но и из-за отсутствия как таковой организованной национальной группы людей, готовой к новым формам общения. Почему это происходит? Мой ответ достаточно простой, но принципиальный — в Москве нет армянской общины в полном смысле этого слова, то есть нет «сообщества, созданного для сохранения культуры, традиций, языка и проч.». Например, во время 100-летия геноцида особую активность проявляли комьюнити, созданные стихийно и специально для особо важной даты для всех армян. Эффективными оказались не старые и крупные организации «общины», а новые только что образованные сообщества в Facebook.

Каждый член армянского сообщества, так или иначе, относит себя к определенной социальной группе людей, где всегда понимает свое место. К сожалению, в некоторых кругах армянской диаспоры Москвы исторически сложились сложные отношения. То есть человек из группы людей с одним образом жизни практически никогда не пересекается с личностями из другой группы. Люди находятся на большой дистанции друг от друга. Зачастую эффективнее выходить на контакты определенных людей, упоминая общих неармянских знакомых. Как правило, такие представители диаспоры порождают и распространяют внутри общины определенный набор мифов. Сложнее всего бороться с распространенными в обществе мифологемами, о том, что «в общине ничего нельзя добиться», «всё делается только для распила», «один армянин – это сила, а три – это позор», «все умные армяне не в Москве», «тема армянства избита и сводится исключительно к наличию у нации величайших людей» и т.д. Такие мифологемы и служат препятствием для людей: многие армяне не спешат вступать в общественные организации, и община тяжело формируется и функционирует с большим трудом. Самым интересным феноменом, на мой взгляд, в Лсаране является момент перехода национальной общины от старых форм взаимодействи к новому виду коммуникации. Это становится первой ступенькой к формированию общины в полном смысле этого слова.

Основательница Food Adventures Анна Мазманян и участницы ее мастер-класса. Фото: Ирина Габриелян

Лсаран можно назвать первой ступенькой к формированию общины, так как основная победа конференции — это сокращение социальной дистанции между частью людей внутри общины. Представители тех самых «отдаленных» групп встретились на одной площадке, как бы сказав друг другу «привет» внутри одного и того же социального круга, люди маркировали себя национальным оттенком. Заданный на Лсаране «национальный оттенок» был нов своей формой общения и развития, и он в первую очередь определялся организаторами и лекторами. Также организаторы сразу заявили о формате Лимуда, который в армянской общине никогда не использовался. Поэтому люди, которые вряд ли могли встретиться за одним столом в общине — получили эту возможность.

У людей был большой кредит доверия к организаторам: в качестве организаторов публично заявились шесть человек — зрелого возраста, с понятной карьерой и ближайшим кругом общения. Для участников это был ответ на вопрос: что у них может получиться, разве армян можно собрать в таком количестве в одном месте? Было бы смело, но Лсаран я бы назвала на данный момент новой формой общения, которая сократила дистанцию между представителями диаспоры. Большое число участников увидело, что организаторы мероприятия и лекторы принадлежат к «своему» кругу общения, к тому самому, который постоянно и подчеркнуто дистанцировался от общины, а теперь предлагает альтернативную площадку. Однако Лсаран не отразил изменения в армянской среде в Москве. Значимые социальные перемены обычно происходят только при воздействии больших исторических событий или постепенно, и становятся заметны обывателю только через 10-15 лет. Лсаран стал возможен только потому, что его делали представители из самых разных социальных групп, которые старались держаться друг от друга на расстоянии. На Лсаране мы увидели, что община может функционировать как общий для всех образовательный и социальный институт.

Так почему именно Лсаран прошел успешно, как получилось, что люди приехали в Подмосковье и продолжали прибывать до самого конца? Совпало три фактора: время, целевая аудитория и спрос. Время было выбрано сразу после 100-летия геноцида, то есть новые комьюнити уже друг с другом были знакомы и интуитивно знали, что общины в полном смысле этого слова нет, но есть люди, которые могут и хотят. В армянской интеллигентной среде в Москве ощущалась острая нехватка площадки для общения и развития. Я часто замечала, что некоторые мероприятия превращались в то, что в Ереване называют «беседкой», то есть в комфортное место встреч. Лсаран, в свою очередь, предложил решение для обоих вопросов: продолжительная встреча старых друзей и родственников, а также возможность демократичного выбора проведения времени с пользой. Нехватка такой формы общения, то есть национальной социализации в диаспоре, чувствовалась всегда. Сработал простой механизм: был спрос на интересное общение внутри армянской диаспоры Москвы, на который нашлось единственное предложенное решение —Лсаран. И это решение стало не только площадкой, но и возможностью создать функционирующую общину.