поделиться ссылкой
Бакинский губернатор Накашидзе, один из ставленников Голицына, принуждён был форсировать события ещё потому, что вызвав армянский погром, он думал перешибить сильно развившееся рабочее движение в Баку и на соседних промыслах. С 1901 года там начинается социал-демократическая агитация. Успехи были очень быстрые. После двух попыток устроить политические демонстрации, летом 1903 года была объявлена грандиозная забастовка, в которой приняли участие местные рабочие (всего 35000 человек; мусульман 40%, русских 25%, армян 20%, остальных 15%). Мусульмане также примкнули к ней, хоть и не причислили себя к социал-демократам, к которым принадлежали русские, грузины и армяне. Но примкнув к забастовке бессознательно, мусульмане же её и провалили. Работы были возобновлены, хотя нефтепромышленники и не сделали серьезных уступок. Убедившись в неустойчивости мусульманских масс, администрация ещё деятельнее стала вести среди них пропаганду, рассчитывая с ее помощью бороться также и сознательным пролетариатом. На первых порах, однако, надежды, возлагавшиеся на татар-рабочих, не оправдались. Всеобщая забастовка, начавшаяся 13 декабря 1904 года и продолжавшаяся три недели, вырвала у нефтепромышленников некоторые уступки. Едва она кончилась, пришла в Баку страшная весть о событиях 9 января в Петербурге. Волнения возобновились, и администрация, чтобы помешать новой вспышке и отвлечь армян от совместных действий с русскими и грузинскими рабочими, ускорила погром. Он начался в феврале 1905 года.
Роль губернатора Накашидзе, вице-губернатора Лилеева, полицмейстера и приставов, в настоящее время совершенно выяснилась. Они отбирали у защищавшихся армян оружие, решительно запрещали войскам спасать армян и останавливать татар, не посылали помощи горевшим и падавшим под выстрелами армянам.
Бакинский губернатор Накашидзе М.А. (убит в 1906 году при покушении на Столыпина)
Татары действовали сначала очень робко, как бы не веря в безнаказанность своих действий; их приходилось подбадривать. Но пока они разошлись, армяне успели организовать самооборону, мусульмане стали нести потери, и властям не осталось ничего другого, как выступить в роли примирителей.
По своим размерам даже первый бакинский погром далеко оставил за собой Кишинёв, Гомель и первые «подвиги» чёрной сотни в коренной России. Что же сделала администрация, чтобы найти виновных? Накашидзе остался губернатором, Лилеев не был сменён, о больших перемещениях в полиции не было слышно. Зато в Баку из Петербурга послали сенатора Кузьминского для ревизии. Почтенный сановник привёз с собой целую бюрократическую канцелярию, степенно собирал сведения, не спешил уехать, не очень торопился обрабатывать свои материалы. Так что в августе, когда в Баку разразился второй погром, страшнее первого, у него ничего не было готово, и даже из министерства, где привыкли к неторопящимся чиновникам, его просили ускорить работы. Кроме Кузьминского, в Баку прислали ещё с большими полномочиями одного из старых кавказских генералов, князя Амилахвари. Он был очень строг, сильно всех распекал, но город не умиротворил. Зато бакинский фольклор обогатился бесчисленным количеством анекдотов. За время его пребывания в городе панисламизм сделал большие успехи. Амилахвари, по-видимому, имел причины не очень ему противодействовать.
Безнаказанность главарей бакинского погрома усилила агитацию во всех армяно-татарских уездах Закавказья. Армяне об этом знали. После бакинских дней комитет Дрошакистов обнаружил кипучую деятельность по снабжению оружием армян. Но ему приходилось бороться с большими затруднениями, ибо полиция вместе с добровольцами из татар организовала слежку и всюду, где могла, отбирала у армян оружие. В Нахичеванском уезде Эриванской губернии, где действовало много полицейских чинов из мусульман, отобранное у армян оружие раздавалось татарам. На персидской границе в городе Ордубад был штаб погромщиков Эриванской губернии. Губернатор Тизенгаузен не знал ниочём и не принимал никаких мер. Его помощник Тарновский, подобно Накашидзе в Баку, знал обо всем и все одобрял. 12 мая он вместе с татарскими ханами убеждал нахичеванских армян открыть лавки, не боясь ничего. Лавки были открыты, и люди, поверившие честному слову вице-губернатора, убиты или сожжены чуть ли не на его глазах. Потом, когда армяне стали защищаться, полиция по приказанию Тарновского отбирала у них оружие, но отбирать оружие и награбленное добро к татар было запрещено.
В Нахичеванском и смежных уездах было разрушено и разграблено около 20 селений, причём там повторились те же сцены, что и в Нахичевани. Погром продолжался, когда как будто в насмешку над армянами в уезд был прислан из Тифлиса генерал Алиханов, мусульманин и близкий родственник организаторов погрома, ханов нахичеванских. У них же он и остановился. Можно себе представить, какую находили в нем армяне! Для них у него были только ругательства; у них продолжали отбирать оружие и раздавать его мусульманам. В деревнях солдаты иногда не выдерживали и вопреки приказанию Алиханова и его подручных выступали на защиту армян. Тут панисламизм уже стал проявляться в очень заметной форме из-за границы, благодаря таинственным сношениям ханов нахичеванских с персидскими властями, приходили курды, помогавшие грабить, кое-где мелькали символы газавата (священной войны) - знамя пророка и зеленые чалмы; муллы не стесняясь сулили гибель всем христианам, пророчили конец русскому господству в крае и близкое наступление царства Халифа, то есть турецкого султана; обнаглевшие от подстрекательства татары уже нападали на войска. Только в Эривани, где армяне были хорошо организованы и татар в полиции было мало, погром был остановлен сильным отпором в самом начале. Татары сразу потеряли многих убитыми и униженно запросили о мире.
Генерал Максуд Алиханов-Аварский (убит в 1907 году в Александрополе)
В июне Алиханова убрали, на место был командирован принц Луи Наполеон, и резня в Эриванской губернии сразу утихла, совершенно разорившая нахичеванских и окрестных армян.
В это время уже было восстановлено наместничество, и князь Воронцов-Дашков успел уже прибыть на Кавказ. На первых же порах ему пришлось столкнуться с армянским вопросом. Тут он убедился, какое «печальное наследие»оставил ему Голицын.
«Управление» армянским имуществом ничего кроме хлопот администрации не приносило; доходы поступали благодаря бойкоту крайне туго; духовенство жило впроголодь; погромы довели до высшей степени возбуждения общество, которое открыто, с фактами в руках обвиняло администрацию; всюду шли сборы на оружие, которое перевозилось под носом полиции; в Кутаисской губернии не прекращалось аграрное движение; в мусульманских округах продолжалась пропаганда панисламизма. Царил хаос, в котором ясно было одно; если не принять мер, если вовремя не открыть хоть какой-нибудь клапан, неизбежен страшный взрыв. И клапан был открыт: армянам Высочайшим указом 1-го августа были возвращены их школы и церковные имущества.
Это была несомненная, хоть и крайне запоздалая капитуляция перед общественными требованиями. Это был минимум тех уступок, которые нужно было сделать для того, чтобы положить начало умиротворению «благодатной окраины» - Кавказа. Но сознание сделанных политических ошибок и попытка их загладить пришли слишком поздно. К тому же не успело армянское духовенство кончить своих молебнов, как опять пришлось служить панихиды.
С новой небывалой силой разыгрались погромы в Елизаветпольской и Бакинской губерниях.
Погром начался с города Шуши, 15-го августа и необыкновенно быстро распространился на окрестные сёла. Там по-видимому все было подготовлено, и несколько деревень были разгромлены в первые же дни. Полиция усердно помогала этому делу. В Шуше полицмейстер-мусульманин лично застрелил двух армян, и если бы не быстрота организации самообороны со стороны армян, им грозили бы ещё более тяжёлые потери. Губернатор, приехавший в город, запретил казакам стрелять в татар. В шушинском и соседних уездах, куда перекинулась резня уже с первых дней, беки мобилизовали своих крепостных, стали получать помощь из-за персидской границы, и священная песнь газавата стала раздаваться на всех углах. На этот раз панисламизм принял сразу свои настоящие формы. Мусульмане нападали на русские войска также, как и на армян, и только жажда грабежа делала во втором случае их нападения более ожесточёнными. Джеванширский, Зангезурский, Шушинский и Елизаветпольский уезды, города Шуша и Елизаветполь сделались театром страшного погрома. В городах, а отчасти и в сёлах, татары несли большие потери людьми; армян по-видимому, убито меньше, ибо на их стороне кое-где бились войска, но, как и в Эриванской губернии, их материальные убытки были огромны.
В Баку перестрелка началась 21 августа, но чтобы понять особенности второго бакинского погрома, нужно припомнить историю весенних и летних месяцев.
Февральские события, которые, благодаря энергии рабочих не распространились на промыслы, послужили прекрасным мотивом пропаганды в руках социал-демократов, но из-за них же организация лишилась нескольких тысяч рабочих. Армяне, которые уже после отобрания церковных имуществ стали покидать ее, теперь ушли почти все в члены комитета дрошакистов. Комитет представляет собой внеклассовую национальную организацию, в которой находят место одинаково и буржуа, и крестьянин, и рабочий. Такая организация имеет в своём распоряжении все средства все средства самообороны, обильно снабжена оружием, и люди, которым угрожала смерть на каждом шагу, предпочли сначала принять меры для защиты своей жизни, отложив борьба за экономические интересы до более благоприятного момента.
С другой стороны мусульмане также сильно изменились после февральских дней. Прежде всего, ободряемые администрацией, они набрались смелости, а панисламизм сделал их ещё более фанатичными. Далее, раньше в Баку было почти неизвестно шпионство. Теперь, когда между мусульманами, служащими в полиции, и массою образовались тесные связи, шпионство сделалось обычным. Вследствие этого митинги, раньше проходившие беспрепятственно и в городе, и на промыслах, очень часто стали разгоняться.
Забастовка, объявленная 1 мая при таких неблагоприятных условиях, не удалась. Русские и грузины стали на работу уже через два дня, чернорабочие же амшары, бастовали неделю. Тогда Амилахвари, бывший генерал-губернатор, через посредство местных татарских нотаблей, попытался прекратить ее. Татарам позволили собрать сходку, которая быстро решив вопрос о стачке, очень долго говорила о том, что пора изгнать из промыслов армян. Решение их не осталось в тайне, но так как после сходки татары насильственными мерами быстро прекратили забастовку, то нефтепромышленники, а между ними и армяне, с близорукостью, свойственной капиталистам, не только очень обрадовались помощи, но и вдобавок устроили себе стражу из татар. Эта стража и дала первый контингент погромщиков.
Словом перемена в положении свелась к тому, что культурные организации сильно ослабели, а татары усилились, сделались смелее и занимали положение очень удобное для производства погрома.
Социал-демократы объявили новую (четвертую по счёту) забастовку 17 августа, но армянам, которые знали что делается в Шуше, и часу на час ждали того же в Баку, было не до забастовки; они убедили часть рабочих примкнуть к ним и на промыслах забастовка не удалась. В городе же она началась. Забастовали трамвайные служащие, генерал-губернатор Фадеев поставил на их место солдат. Штрейкбрехерство на Кавказе - Фадееву это должно быть известно - всегда вызывало репрессии, а тут в дело замешались ещё и солдаты. 20-го в солдат, обслуживавших конку, стреляли, и это послужило сигналом. В городе татары были отбиты с большим уроном соединёнными усилиями войска и армян, на промыслах же разгорелся огромный погром.
Во всех августовских событиях особенно интересно положение, занятое администрацией по отношению к армянам и татарам. Ещё до погрома бакинские нефтепромышленники всех национальностей просили о разрешении учредить вооружённую охрану промыслов. Наместник отказал. Когда началась резня в Шуше и окрестностях, и появились тревожные симптомы в Баку, армяне вновь просили дозволить им организацию сельской стражу из армян под командой русских офицеров и унтер-офицеров. Просьба была поддержана начальником кавказской полиции Ширинкиным. Наместник отказал. На бакинских промыслах татары творили ужасы, а вот что гласят телеграммы с места.
«От 28 августа. В Баку продолжается ужаснейшее кровопролитие. Все промыслы, вышки сожжены. Армяне некоторых промыслов, свыше 2 тысяч душ, 4 дня выдерживали осаду, будучи осаждены 6 тысячами татар. 29 августа подошли войска с артиллерией и выручили осаждённых. Мусульмане стреляли в дом генерал-губернатора. Армяне обезоруживаются полицией.»
«От 3 сентября. Татары покушаются поджечь и разорить Чёрный город, который охраняется только 60 солдатами и 14 казаками. Неоднократные просьбы черногородцев об усилении охраны оставлены без последствий. Ждут новых погромов. Тревожно. Армян разоружают.»
Это не опечатка. Татар приходилось разгонять артиллерией, а разоружали не татар, а армян. Когда люди, над которыми нависла смерть, просят о присылке помощи, им отвечают как Фадеев в Баку: «Успокойте свои нервы, меры приняты», а когда погром разрастается, помощи не оказывается. В Шуше и ее окрестностях, где в течение нескольких дней татары купались в армянской крови, не могли добиться сильной помощи: приходила то полусотня, то сотня казаков. Потом начальство уверяло, что у него нет достаточного количества войска. Между тем не успели придти из Кутаисской губернии вести о новых крестьянских волнениях, как туда отправили целую маленькую армию (5 батальонов и терская казачья дивизия). В Озургетский уезд из самого Кутаиса послан батальон Кутаисского полка. В Тифлисе 29 августа на безоружную мирную толпу в Думе генерал Яцкевич напустил сотню казаков, которые так усердно стреляли в безоружных граждан, как не стреляли в вооружённых татар в Елизаветпольской губернии. У администрации не бывает недостатка в войсках, когда приходится уничтожать «крамолу», а когда приходится укрощать чёрную сотню какой-бы то ни было национальности, у администрации вдруг является кротость ягнёнка и не поднимаются руки. Было бы впрочем неверно, если бы мы стали отрицать, что в татар иногда стреляли и довольно энергично, но это случалось лишь только тогда, когда опьяненные видом зеленого знамени пророка и песней газавата, они нападали на войска. Администрация поняла, что панисламизм, который усилился только благодаря подстрекательству ее агентов, представляет опасность и для государства - и, расстреливая в некоторых случаях татар, хочет вести движение надлежащие рамки. Армян бить можно, но нападать на войска или убивать русских не дозволяется - вот смысл этих отеческих репрессий.
Что армяне все ещё находятся под дамокловым мечом новых погромов, видно из того, что генерал-губернатор продолжает назначать татар на полицейские должности. Среди вновь назначенных есть не только люди скомпрометированные в последних событиях, но и настоящие разбойники, как Мемади-Кизири-оглу, скрывавшийся до сих пор от полиции. Помощник наместника Султан Крым Гирей, мусульманин, перешедший в лютеранство, циркулярно приказал губернаторам не принимать энергичных мер и не раздражать татар.
Таким образом, у армян отнимают оружие и запрещают им устраивать милицию, а татары вооружаются и количество провокаторов в виде полицейских чинов-мусульман постоянно возрастает попечениями высшего начальства. Армяне перенесли целую серию погромов, в течение которых убито несколько сот человек и материального убытка нанесено на сотни миллионов. И до сих пор ни один преступник, ни крупный, ни мелкий, не попал на скамью подсудимых.
Администрация вместе с черносотенной прессой на русском и татарском языках пытается обмануть общественное мнение. Они обвиняют во всем том, что произошло, армян или социал-демократов. Это обвинение падает, если припомнить, что армяне ни разу не напали на татар первые, и что резни не было в тех уездах (например Ахалкалакский, Ново-Баязетский и другие), где армяне составляют большинство. Что касается социал-демократии, то вся ее история громко протестует против приписывания ей черносотенных приемов.
И в сотый и тысячный раз неотвязно встаёт вопрос: что же дальше? Ведь Кавказ весь в огне. Гурия, Карталиния, Кахетия, Армения, Тифлис, железная дорога, промышленные центры - все волнуется, всюду льётся кровь. Военное положение ничему не помогает и ни от чего не предохраняет, специальные губернаторы необыкновенно быстро проникаются идеями начальства и начинают преследовать культурный слой людей и культурное движение. При этих условиях анархия не исчезнет никогда.
Нужно привить культуру Кавказу, а не насаждать в нем человеконенавистничество.
Дживилегов А.К. «Армяне в России» 1906 год
